ТЮРКСКИЙ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ТИП В КОНТЕКСТЕ ДИСКУССИЙ ОБ ИСТОРИИ МИРОВЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Термин «культурно-исторический тип» принадлежит Николаю Данилевскому, русскому философу, учѐному-естественнику, жившему в ХIX веке. В книге «Россия и Европа» (1869) им была выдвинута теория культурно-исторических типов [8]. В качестве философа истории Н. Данилевский явился родоначальником теории цивилизаций (синоним: теория «локальных цивилизаций»), автором первого еѐ варианта – теории культурно-исторических типов» [8, 6]. Исходя из этой характеристики, С.И.Бажов – автор предисловия к последнему изданию указанной книги – называет историю «биографией» самобытных и независимых культурно-исторических типов (цивилизаций), а также перечисляет указанные в книге Данилевского десять «полноценных» культурно-исторических типов: 1) египетский; 2) китайский; 3) ассирийсковавилонско-финикийский, халдейский или древнесемитический; 4) индийский; 5) иранский; 6) еврейский; 7) греческий; 8) римский; 9) новосемитический или аравийский; 10) германо-романский или европейский, и два американских типа: мексиканский и перуанский, погибших «насильственной смертью» до завершения цикла развития. Также Н. Данилевский размышляет о будущем русско-славянском культурноисторическом типе [8, 8]. Данная книга Н. Данилевского привлекает наше внимание с точки зрения: 1) произошедших за последнее время изменений представлений о культурно-исторических типах; 2) необходимости нового прочтения теории цивилизаций; 3) выявления значения книги «Россия и Европа» для рационального понимания и завершения дискуссий о характере сегодняшнего миропорядка, о его перспективах; 4) вероятной уязвимости данной теории, несомненно, повлиявшей на последующие за ней концепции развития цивилизаций.

Чтобы обосновать и мотивировать ответы на эти вопросы, прежде обратимся к V главе книги [8, c. 125-150], где представлены и прокомментированы пять законов движения и развития культурно-исторических типов. По первому закону Н. Данилевского, «всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или группой языков…» владеет «самобытным культурно-историческим типом». По его второму закону, любой самобытный культурно-исторический тип может зарождаться и развиваться, имея политическую независимость. По третьему закону Н. Данилевского, каждый культурно-исторический тип самобытен, неповторим, однако он «вырабатывает» свою цивилизацию «при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций». Четвѐртый закон культурно-исторических типов, по мнению русского учѐного, предполагает, что присущие каждому типу этнографические элементы «достигают полноты, разнообразия и богатства» при существовании федерации или политической системы государств… Свой пятый закон автор строит на том, что после неопределѐнно продолжительного роста культурно-исторические типы достигают бурного развития и процветания, но за короткий срок происходит их истощение и угасание.

Комментируя первые два закона, Н. Данилевский не сомневается в их закономерности. При этом вызывает сомнение утверждение русского учѐного о том, что ко времени выдвижения им теории культурно-исторических типов, т.е. ко второй половине ХIХ века, «все же прочие сколько-нибудь значительные племена не образовали самобытных цивилизаций», в числе которых он называет и тюркские племена, которые, по мнению учѐного, «живя в странах, малоудобных для культуры, не вышли из состояния дикости или кочевничества». Якобы «эти племена остались на степени этнографического материала, т.е. вовсе не участвовали в исторической жизни или возвышались только до степени разрушительных исторических элементов» [8, c. 127]. Это утверждение было выдвинуто в тот исторический период, когда ещѐ всю Европу, христианский мир объединяла борьба с многовековым присутствием тюркской Османской империи в трѐх частях света, а также имело место противостояние не только политическому, но и культурному и религиозному влиянию тюркского государства. А Россия продолжала процесс вытеснения Османской империи из славянских земель, в разгаре были русско-турецкие войны. Россия боролась за право лидерства на этих территориях. В то же время Европа опасалась значительного усиления Российской империи на Балканах, на Ближнем Востоке. Это было время, когда Россия активно включилась в борьбу за осуществление политической теории «Москва – III Рим», за превращение страны в евразийское государство. В противостояние романо-германской и тюрко-исламской цивилизаций в Европе вмешалась Россия, намеренная создать в освободившихся от турецкого присутствия землях Славянский союз, Всеславянскую федерацию. Поэтому Н. Данилевскому важно было не только показать непринадлежность России Европе, романо-германскому миру, но и обосновать процесс созревания и процветания славянской цивилизации на базе византийской, появление нового культурно-исторического типа – славянского. В то же время Россия намерена была довести дело до конца: поддержав освободительные войны восточных и западных славян, всякими силами она хотела завоевать их любовь, не дать возможности кому-либо из части славян вступить в союз со странами романо-германского мира. Но вмешательство европейских государств в Крымскую кампанию (1853-1856 гг.) помешало осуществлению российских планов. Именно «ход восточного вопроса перед Крымской войной» дал повод Н. Данилевскому «выставить на вид враждебность Европы к России и Славянству». По мнению учѐного, «враждебность эта кроется в глубокой розни, существующей между мирами славянским и германо-романским, розни, которая проникает до самых оснований общего плана развития всемирной истории.» [8, c. 565]. Важным фактором для утверждения славянского культурно-исторического типа и определения основных различий с германо-романским типом Н. Данилевский считал излечение русского общества от «болезни» западничества, а также полное политическое освобождение всех славянских народов, образование Всеславянского союза под покровительством России [8, c. 566]. В XV и XVII главах своей книги под названиями «Всеславянский союз» и «Славянский культурно-исторический тип (вместо заключения)» автор устанавливает категории, свидетельствующие о разнообразных обнаружениях исторической жизни славянских народов, о присущей им культуре [8]. Общие разделы культурной жизни обозначаются и комментируются под определениями: религиозная, культурная, политическая и общественно-экономическая деятельность. Славянство преподносится как четырѐхосновный культурно-исторический тип [8, c. 568-569]. Вопрос о сущности мировых цивилизаций, о роли европейских культур и стран в представлении и трансформации накопившегося опыта и ценностей давно обсуждался в философии и литературе Западной Европы, хотя термин «культурно-исторические типы» был выдвинут в конце 60-х годов XIX века. Эпоха классицизма усваивала, пересматривала, переделывала образцы античной и средневековой культур. И всѐ это происходило на фоне европейских буржуазных революций. Эпоха классицизма смешалась с эпохой Просвещения, бурным развитием философских и дидактических идей. Встал вопрос о воспитании нового человека – человека эпохи пробуждений и потрясений, думающего, внутренне свободного. Почти параллельно наступила эпоха сентиментализма и романтизма. Европу охватили философские идеи, с одной стороны, романтический дух поэзии Байрона, Гѐте, Шиллера, с другой. За Великой Французской революцией, потрясшей устоявшиеся порядки и представления, последовало создание империи Наполеона Бонапарта. На смену эпохи наполеоновских побед пришѐл период пробуждения русских умов в последствии освобождения Европы от наполеоновского насилия. Но Россия не смогла воспользоваться появившимся историческим шансом после заключения Священного союза в Европе. Для неѐ началась эпоха жандарма Европы, годы внутренней реакции. Вместо того чтобы освободить простой народ от крепостничества, осуществить серьѐзные реформы, поддержать дух, идеологические и творческие искания и вдохновение молодого русского дворянства, после восстания декабристов начались гонения на вольнодумцев в результате оказавшихся в Сибири и на Кавказе. Россия во второй раз в своей истории не смогла воспользоваться предоставившейся ей возможностью для социально-экономического и культурного возвышения. Вспомним первые годы прихода к власти Екатерины II, еѐ указ о составлении и учреждении в России нового Уложения с привлечением всех слоѐв русского общества, решение императрицы об издании либеральных журналов, о внедрении в стране образовательной системы европейского образца и других достижений эпохи европейского классицизма. Однако вскоре под предлогом начавшихся войн с Турцией всему пришѐл конец.

Избавившись от состояния ученичества западноевропейских литератур и философов, российская философская и литературная мысль старалась по-своему трактовать ход цивилизационных процессов. Наряду с западниками, прекрасно понимавшими и утверждавшими роль Европы в формировании тогдашней философской и культурной мысли в России, появились славянофильские воззрения, которые видели путь развития и миссию своего Отечества в славянском мире. Концепция Н. Данилевского стала краеугольным камнем идеологической платформы славянофилов. Идеи западничества и славянофильства проникли в русскую литературу XIX века; которая была сильно идеологизирована. В контексте споров о русской идее, об источниках многих выдающихся текстов русской литературы наподобие романа «Братья Карамазовы», в их философской подоплѐке, а также в повсеместной перекличке данных произведений с идеями Руссо, Канта, Ницше, Шопенгауэра и других европейских мыслителей таятся глубокие поиски русской идентичности, религиозности, соборности и других качеств.

По нашим наблюдениям, последующие концепции и воззрения о культурно-исторических типах исходили из первоначальной теории о них; их авторы находились под сильным влиянием русского философа. Концепция Освальда Шпенглера о крахе Западной цивилизации [21] появилась сразу после Первой Мировой войны. Арнольд Тойнби выдвинул теорию возникновения и развития цивилизаций перед началом Второй Мировой войны в виде ответа на глобальные вызовы времени [17]. Каждая новая версия данной концепции имела собственную общественно-политическую, экономическую и идеологическую основу и создавалась учѐными с совершенно разными профессиональными и идеологическими платформами. Каждый из них по-разному представлял историю развития цивилизаций и культур.

Но было бы логично обратиться к истокам вопроса, к тому историческому моменту, когда возникла необходимость определения понятий «культура» и «цивилизация», и ещѐ не была выдвинута теория Н. Данилевского о культурно-исторических типах. Это поможет нам понять суть определения этих типов. На наш взгляд, один из тех, кто всерьѐз занимался историей европейской цивилизации и стоял у истоков проблемы, – это французский историк, философ, теоретик языка и литературы, государственный деятель и дипломат Франсуа Гизо. Он имел однозначно твѐрдое убеждение по поводу развития цивилизации в Европе: «Эту цивилизацию нельзя искать в каком-либо одном европейском государстве, что история еѐ не может быть изучена из истории какой-либо одной страны. При всем единстве, она бесконечно нюансирует; она никогда не развивалась вполне в одном каком-нибудь государстве. Элементы еѐ истории след

В концептуальном плане следовало бы взять за основу именно эту позицию теоретика цивилизационного развития, давшую возможность прийти ко вполне приемлемому заключению: «Можно задать себе вопрос: есть ли это всеобщий факт, существует ли всемирная цивилизация человеческого рода, стремится ли человечество к определѐнной цели, передают ли народы друг другу из века в век нечто неисчезающее, нечто возрастающее, хранимое как драгоценное сокровище, и, таким образом, нечто нетленное, вечное? Что касается меня, то я глубоко убеждѐн, что действительно человечество имеет общее предназначение; что существует передача сокровищ цивилизации из поколения в поколение и, следовательно, существует всеобщая история цивилизации.» [6].

О. Шпенглер и А. Тойнби, в свою очередь, стали авторами последующих наиболее системных и известных классификаций культурно-исторических типов. Первый из них отвергал идею всеобщей мировой истории, утверждал существование множества историй отдельных самобытных культур, функционирующих как целостный автономный организм. Немецкий учѐный выделил восемь великих культур: египетскую, вавилонскую, индийскую, китайскую, греко-римскую (античную), арабо-византийскую (магическую), культуру майя (мексиканскую), западноевропейскую (фаустовскую). Кроме того, он предположил возможность появления новой – русско-сибирской культуры. По его мнению, время существования каждой культуры с момента еѐ зарождения и до гибели составляет примерно тысячу лет. Культура, придя в упадок, трансформируется в цивилизацию [19, с. 39].

В основе классификации цивилизаций А. Тойнби лежали религиозный и территориальный критерии, т.е. наличие или отсутствие религиозных связей между обществами, а также степень удалѐнности от того места, где конкретное общество возникло. Первоначально он выделил 21 цивилизацию: западную, православную христианскую основную (византийско-балканскую), православную христианскую в России, иранскую, арабскую, индскую, индуистскую, дальневосточную основную, дальневосточную в Корее и Японии, эллинскую (греко-римскую), сирийскую, китайскую, минойскую, шумерскую, хеттскую, вавилонскую, андскую, мексиканскую, юкатанскую, майанскую и египетскую. В дальнейшем количество независимых цивилизаций А. Тойнби сократил до десяти.

Воспринимая историю как циклический процесс, круговорот локальных обществ, и, обозначая это цивилизацией, английский историк отвергал определение общих сроков существования цивилизаций. К примеру, исторический процесс зарождения, развития, расцвета, упадка и гибели египетской цивилизации, по мнению учѐного, занял примерно две тысячи лет [17, c. 77-79]. Тюрки, по мнению авторов указанных концепций, относятся к «разрушителям» цивилизаций или представляют «застывшие» цивилизации. Созданные тюркскими народами цивилизации мельком обозначаются не совсем определѐнными типами («кочевая» и «оттоманская»). Удивляет то, что ни один из авторов в списке основных культурно-исторических типов не называет тюркской.

Н. Данилевский, как ярый русский славянофил, во взглядах которого отразились идеи и настроения русской интеллигенции второй половины XIX века, был сторонником греко-славянского пути развития Европы. Его не удовлетворял существующий раздел территории Евразии между романо-германским и греко-славянским мирами из-за отсталости доставшихся России регионов, среди которых была Центральная Азия, Туркестанский культурно-исторический ареал. Современник Н. Данилевского, К. Леонтьев, российский дипломат в Греции, более скептически и трезво относился к славянофильским иллюзиям учѐного. Искренность и доверчивость славян Восточной Европы и Балкан вопреки стараниям России вызывали у него сомнения. Он называл славянизм «сфинкс-загадкой»: «Представляя себе мысленно Всеславизм, мы получаем только какое-то амфорическое, стихийное, неорганизованное представление… » [13, c. 1-7]. Византизм же, по его мнению, «в государстве значит самодержавие. В религии он значит христианство с определѐнными чертами, отличающими его от западных церквей, от ересей и расколов…» [13, c. 1-7]. Н. Данилевский и К. Леонтьев делили человечество на культурно-исторические типы, которые преодолели определѐнные стадии развития: юности, зрелости и старости.

Параллельно утвердились и другие воззрения о развитии и существовании культурно-исторических типов. Когда О. Шпенглер пришѐл к мысли о закате европейской (западной) цивилизации, азербайджанский идеолог тюркизма Ахмед Агаоглу утверждал о доминантной роли романо-германской культуры в мире: «Европейская культура, идущая мощным потоком и не встречающаяся ни с каким препятствием, убирает на своѐм пути всѐ. Единственный выход из этого состояния – принятие данной культуры» [1, c. 30]. К этим выводам А.Агаоглу приходит в изданной в 1927 году книге. К этому времени уже сложилась школа тюркизма в России и Турции, бурно обсуждались пантюркские идеи в работах Исмаила Гаспиринского, Юсуфа Акчуры, Али Бея Гусейнзаде и др. В 1923 году увидела свет книга Зии Гѐкальпа «Основные принципы тюркизма». В Турции правительство Мустафы Камаля Ататюрка было ориентировано на европейские ценности. Будучи соратником Ататюрка, А. Агаоглу признавал отсталость культуры тюркского мира от западной и подчѐркивал невозможность обхода победившей культуры [1, c. 35]. Исходя из приведѐнных нами тезисов Франсуа Гизо, можно понять А. Агаоглу, искавшего путь культурного развития в безоговорочном принятии и усвоении достижений европейской цивилизации.

А теперь обратимся к трудам одного из основных представителей экзистенциализма, немецкого философа, историк культуры, психолога и психиатра Карла Ясперса, который, суммируя опыт предшественников, дал чѐткое определение понятий «культура» и «цивилизация». Учѐного, прошедшего две мировые войны, волновали «проблемы философско-исторические и мировоззренческие: как преодолеть те катаклизмы, которые постигли европейскую цивилизацию в XX веке? Какие духовные ориентиры остаются у европейского человека и как их обрести в современном индустриальном обществе?» [22, 8]: «За последние пять столетий европейцы втянули весь мир в свою орбиту. Они повсюду распространяли свою цивилизацию и брали у других цивилизаций то ценное, чем они сами не располагали… Европейцы первыми сделали единство мира осознанным, общение планомерным, длительным и надѐжным… Существует единство культур как единство фактически общего мира жизненных форм, институтов, представлений, верований – единство народов по происхождению, языку, судьбе; единство религий в качестве «мировых религий» … [22, c. 260-261] Большинство появившихся после выхода книг русских учѐных Н. Данилевского и К. Леонтьева работ продолжали однобоко представлять историю мировых цивилизаций, особенно культурно-исторические типы. Поэтому неслучайно Рустам Рахманалиев в качестве эпиграфа к своей книге «Империя тюрков. История великой цивилизации» использует слова Гѐте: «В наши дни не остаѐтся никакого сомнения в том, что всемирную историю время от времени придѐтся переписывать. Подобная необходимость проистекает не вследствие того, что со временем выявляются все новые и новые события, а оттого, что появляются новые взгляды, побуждающие передового человека нового времени занять такую точку зрения, с которой он мог бы совершенно по-новому видеть и оценивать прошлое». [16, 5]

Наши поиски показали, что хотя история изучения вопроса и всѐ начинается с Н. Данилевского, философы и литераторы Западной Европы уже давно до него размышляли о сути человеческих цивилизаций, об их возникновении, развитии, упадке и гибели. Они искали ответы на вопросы: как объяснить исчезновение великой египетской цивилизации, Александрийской библиотеки, Хазарского каганата и т.д. Что было причиной их гибели? Природные явления, великие переселения народов, мировые войны, противостояние цивилизаций или естественный ход их возникновения, развития, расцвета и упадка? Каждый новый этап разгорания споров и дискуссий о развитии мировых цивилизаций и культур, об их типах начинался в связи с особенностями текущей исто-рической ситуации: накануне серьѐзных противостояний, мировых войн или же после их завершения.

В корне всех этих дискуссий вокруг концепций Н. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби было столько разногласий, что современная им историография и философия разочаровывалась в них, выдвигала альтернативные варианты, совершенно другие трактовки хода истории. Но никто не смог преодолеть основных противоречий этих концепций. История ярого противостояния мировых религий, Запада и Востока, России и Европы продолжается по сей день; ещѐ жѐстче и суровей. Как же так получается? Человеком первого тысячелетия был признан Атилла, второго – Чингисхан. Предводителями первого и второго великих переселений были тюрки. Только перечисление названий величайших государств и империй тюрков могло бы занять не одну страницу нашей статьи. Идея собирания всех земель и владений мира принадлежит Чингисхану и Амиру Теймуру. Орхон-Енисейские письмена, великие эпосы раннего Средневековья («Китаби-Деде Горгуд», «Манас» и др.) принадлежат тюркам. Выдающимися представителями Ренессанса той же эпохи выступают Джалаледдин Руми, аль-Фараби, ИбнСина, Низами, Насими, Навои, Физули и т. д. и т. п., но ни в одной из концепций мировых цивилизаций о богатстве, глубине и распространѐнности тюркских цивилизаций нет ни слова, тюрки никем не упомянуты в положительном плане. Ведь и тюркской цивилизации, как и другим перечисленным Н. Данилевским, О. Шпенглером и А. Тойнби цивилизациям, были присущи этапы зарождения, развития, расцвета и упадка. Предполагаемый нами тюркский культурно-исторический тип, несомненно, прошѐл все этапы существования соответственно пяти законам движения и развития культурно-исторических типов, выдвинутыми Н. Данилевским. Тюркский культурно-исторический тип так же, как и славянский, вполне можно охарактеризовать как четырѐхосновный, имеющий религиозную, культурную, политическую и общественно-экономическую деятельность.

А почему применяемые к тюркам определения не относят к другим цивилизациям, к той же романо-германской, к участникам крестовых походов, вырезавшим сотни тысяч православных христиан и мусульман, разрушившим до основания Константинополь задолго до завоевания его турками в 1453 году? Если тюркский культурно-исторический тип, по нашему мнению, имеет право быть названным в числе основных по той простой причине, что отвечает всем пяти законам движения и развития культурно-исторических типов, утверждѐнным пионером этих теорий Н. Данилевским, то почему его последователи К. Леонтьев, О. Шпенглер и А. Тойнби, Б. Рассел и др. не опровергли его? Своеобразной ответной реакцией на общие методологические просчѐты названных теоретиков стала статья Джавада Хейята «Влияние исламской культуры на развитие западной культуры». В ней выдвигается научно обоснованная мысль о том, что истоками современной процветающей западной культуры были не римская и византийская культуры, а восточная исламская и тюркская. [12] Признание этого справедливого утверждения очень своевременно для реализации идеи объединения тюркских государств. С другой стороны, статью Дж. Хейята можно оценить как реакцию на взгляды современных американских философов Фрэнсиса Фукуямы [19] и Сэмюэла Харрингтона [20] о противостоянии исламской культуры западным, о будущем столкновении этих цивилизаций.

Ведь давным-давно прошли времена, когда все занимались опровержением мнения «поскоблите русского, и окажется татарин». С другой стороны, сегодня в Европе, в славянском мире, в Евразии утвердился совершенно другой миропорядок. Потеряло свою актуальность утверждение Ф. Достоевского: «Не может Россия изменить великой идее, завещанной ей рядом веков и которой следовала она до сих пор неуклонно. Эта идея есть, между прочим, и всеединение славян; но всеединение это – не захват и не насилие, а ради всеслужения человечеству…». Прав великий писатель в том, что силы России в этом направлении «довольно ошибочно направлялись» [10, c. 258]. Это вытекает также из утверждения К. Леонтьева о том, соперничество за доминантную роль в романо-германском мире между Францией и Германией продолжается, Россия же тщетно претендует на ведущую позицию в греко-славянском мире. В то же время Ф. Достоевс-кий, ярый сторонник теории Н. Данилевского, предполагал единение всех народов без каких-либо исключений: «Мы впервые объявим миру, что не чрез подавление личностей иноплеменных нам национальностей хотим мы достигнуть собственного преуспеяния, а наоборот, видим его лишь в свободнейшем и самостоятельнейшем развитии всех других наций и в братском единении с ними, восполняясь одна другою, прививая к себе их органические особенности и уделяя им и от себя ветви для прививки, сообщаясь с ними душой и духом, учась у них и уча их, и так до тех пор, когда человечество, восполнясь мировым общением народов до всеобщего единства, как великое и великолепное древо, осенит собою счастливую землю.» [11, c. 100]. На наш взгляд, в приведѐнных высказываниях Ф. Достоевского просматривается определѐнное противоречие. В одном случае он славянофил, сторонник Н. Данилевского, один из активных идеологов так называемого восточного вопроса, в другом – автор «русской идеи», ставшей основой русской философии. Это – всемирная отзывчивость, т.е. отсутствие национального эгоизма, готовность помочь другому народу. Думается, сегодня очень актуальна речь писателя о Пушкине, обращѐнная русскому человеку, славянскому миру и европейцам. По мнению Арсения Гулыги, «…подлинный «подвиг Пушкина» Достоевский видит в том, что в его поэзии засияли идеи всемирные. Ибо «что такое сила русской народности, как не стремление еѐ в конечных целях своих ко всемирности и всечеловечности… О, народы Европы и не знают, как они нам дороги! И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить стремиться внести примирение о европейские противоречия» [6, c. 86]. Да, «Достоевский говорил о будущем… он обращал внимание на то, что в России «возникнет высший культурный тип, которого нет в целом мире – тип всемирного боления за всех». Этот «всемирный болельщик» возникнет из «почвенника»: чем сильнее привязанность к родной земле, тем скорее она перерастает в понимание того, судьба родины неотделима от судеб всего мира. Отсюда стремление устроить дела всеевропейские и всемирные как характерная русская черта» [6, c. 86]. В результате технического прогресса, глобализации, войн и катаклизмов мир стал таким маленьким, хрупким и беззащитным, что каждый из нас сегодня озадачен вопросами «Как сохранить и беречь его, не лишиться достижений и результатов цивилизации, мультикультурального и этнического своеобразия планеты? Что же делать, чтобы знать, видеть, оценить культурное многообразие мира, умело пользоваться, наслаждаться и дорожить всем, что имеем на Земле? Не являются ли сегодня изречения Ф. Достоевского ответом на эти вопросы, на трагические последствия противостояния в Восточной Европе между Россией и Украиной. Об этом ли Всеславянском единении мечтали славянофилы, разве подобное противостоянии России и Европы волновало авторов русской идеи? Таковыми ли должны были быть результаты романогерманского и греко-славянского развития пути Европы?

Вот к чему приводят наши размышления вокруг «подозрительной» концепции Н. Данилевского о культурно-исторических типах, где нашлось место даже цивилизациям доисторического времени, цивилизациям, не прикасающимся с российскими пределами. Справедливо, что он, исходя из реалий европейского развития, настоящих и будущих планов основных игроков европейской политики, разграничил романо-германский и греко-славянский культурно-исторические типы. Непонятно было только то, как же он промолчал и проморгал историю великой тюркской цивилизации, веками тесно переплетавшуюся и сосуществовавшую с древнерусской и древнеславянской культурами. Хотя и Ф. Достоевский с большим интересом ждал появление глав книг «Россия и Европа» Н. Данилевского в эпоху непрекращающихся споров западников и славянофилов, на наш взгляд, понять и адекватно воспринять его в плане интересующего нами «изъяна» невозможно без заметок того же самого Ф. Достоевского. В своих комментариях под заглавиями «Мой парадокс», «Вывод из парадокса» и «Восточный вопрос» [10] писатель разъяснил все причины невключения тюркского культурно-исторического типа в обсуждаемый перечень. Получается, что Россия стыдится своего гуннского, аварского, хазарского, печенежского, татарского прошлого, отказывается от истории своего возрождения в XIV-XVII веках, во многом ставшего возможным благодаря сношениям с Золотой Ордой, а потом с Османской Портой, способствовавшим еѐ возведению в ранг великой евразийской державы. И это только из тех побуждений, чтобы быть услышанным и принятым на Западе, в Европе. Выходит, прорубив окно в Европу, Россия должна была отказаться не только от своего православного, но и тюркского прошлого. Оставалось только «стащить с постели больного человека (Достоевский имел ввиду Османскую Турцию – замечание наше) совсем долой». Но ради славянского единения русский теоретик Н. Данилевский и писатель Ф. Достоевский не хотят, чтобы Европа вызвала консилиум «опять лечить его».

Понятно, что вмешательство европейских стран в так называемый «вечно неразрешимый Восточный вопрос» тогда помешало бы планам России согласно политической теории Филофея и завещанию Петра I освободить Константинополь от турков и превратить его в центр Всеславянского союза. Недоумеваешь, когда даже в новейших исследованиях русские учѐные за сегодняшние беды во всех грехах обвиняют тюркское наследие России. «Западноевропейские концепции особого пути России являются одним из весьма заметных элементов интеллектуального поля Запада. С точки зрения западного наблюдателя, этот особый путь обусловлен двумя взаимосвязанными факторами – с одной стороны, петровскими реформами, максимально приблизившими Россию к Западу, и с другой – «сопротивлением материала», некоторыми чертами исторического, религиозного, культурного характера, не позволяющими России раствориться в западной цивилизации» [2, c. 336]. Нам же кажется, что проблема не в «сопротивлении материала», т.е. религиозного содержания, этнического разнообразия, истории формирования государственности России. С точки зрения политиков, публицистов и мыслителей Запада, ряд событий обусловил формирование мифа о русской угрозе, представлений о полуазиатской стране, предназначение которой – «потопить в крови ослабевшую от своих вековых устоев европейскую цивилизацию» [2, c. 339]. Сегодня в тюркских странах наряду с крупномасштабными международными и межрегиональными социально-экономическими проектами развития реализуются культурно-информационные и научно-технические мероприятия, способствующие усилению и укреплению интеграционных процессов в рамках Объединения тюркских государств. Это важно для каждого тюркского государства с точки зрения определения своей исторической, культурной и национальной идентичности. Нам необходимо рассмотреть свою историю и культуру в контексте выявления вклада тюркских народов в мировую культуру и цивилизацию. Сегодня Азербайджан переживает своеобразный национально-патриотический подъѐм. Восстанавливается историческая справедливость: возвращаются исконно азербайджанские земли, захваченные армянами в результате массовых переселений. Благодаря социально-экономическим, культурным и научным проектам возрождаются Карабахский и Восточно-Зангезурский регионы республики, восстанавливается историческая память… Очень надеемся на скорое открытие экономически выгодного для всех стран региона Зангезурского коридора…

Особо импонируют нам тюркологические исследования казахстанцев. В этом плане примечательна статья Сагади Булакбаева «Тюркский мир в контексте истории философии», недавно появившаяся в одном из научных журналов Казахстана. [3]. Вопервых, в данной публикации автор делает попытку «сведения отдельных «историй» в единую всемирную историю», во-вторых, он освободил нас от задачи предоставления неопровержимых фактов тюркской истории и культуры в пользу еѐ утверждения в качестве одного из основных культурно-исторических типов. Обратим внимание на аргументы Булакбаева: 1) начиная с конца VI века, границы Тюркского каганата сомкнулись на западе с Византией, на юге с Персией и Индией, а на востоке с Китаем; 2) вопреки утверждениям историков, тюрки имели свою самодостаточную культуру и цивилизацию в центре Евразии, создали несколько очагов мировой культуры и цивилизации, оказавшие существенное влияние и на другие культуры и цивилизации, в первую очередь на европейскую; 3) ссылаясь на Л. Гумилѐва, автором приводятся многочисленные факты технического прогресса (изобретение металлических стремян и вьючной упряжи, плавка металла, получение чугуна и стали, изобретение изогнутой сабли, появление книгопечатания восемь веков до открытия Гуттенберга, «конная культура», ирригационное искусство, покорение народов и стран, умение удержать их под своей властью, простирание завоѐванных территорий от Тихого Океана до Атлантики, в частности, владения Тюркского каганата, империя Чингисхана, империи Тимуридов, Газневидов, Моголов, жалаиров в Иране, Османская империя, обладание лучшим военным искусством, использование тюркских войск в качестве союзников или наѐмников, совершенные формы общественного бытия и социальные институты, кочевая демократия, налоговая система, денежное обращение, безопасная торговля, идеальная коммуникационная сеть, дипломатия, толерантное отношение к языку, культуре и традициям всех народов и т.д. – курсив наш). Опираясь на «Персидские письма» французского философа Шарля Монтескье, казахский учѐный высказывает следующую интересную мысль: «Завоевания Чингисхана значительно превосходят завоевания семи крупнейших европейских полководцев, признанных всем миром – Александра Македонского, Ганнибала, Цезаря, шведского короля Карла XII, Фридриха Великого, А. В. Суворова и Наполеона Бонапарта…» [3].

Мы согласны с мнением, что «…в контексте современной методологии культуры концепции Данилевского, Шпенглера и Тойнби вполне рабочие и востребованы» [15]. За основу своих взглядов и будущих разысканий по поводу тюркского культурно-исторического типа мы берѐм эти концепции. В то же время мы сторонники восстановления исторической справедливости и предлагаем научно-теоретическую платформу, необходимую для объединения тюркских государств. В противовес теории Н. Данилевского считаем вполне объективной евразийскую концепцию русской истории, предложенную учѐными-евразийцами Г. Вернадским [3], Н. Трубецким [17], Л. Гумилѐвым [6] и др., соответствующую характеру и логике развития многовековых славяно-тюркских связей, отношений России с Европой. Труды евразийцев советского и постсоветского времени, движение неоевразийцев в России, платформа Евразии в Турции, концепция туранского евразийства О. Сулейменова и Н. Назарбаева, а также тюркологические исследования последних десятилетий в тюркских странах свидетельствуют о том, что существование тюркского культурно-исторического типа не вызывает сомнений. Проблема в том, как преподнести и представить его, как широко и глубоко охватить и описать весь процесс его возникновения, развития, расцвета, определить нынешнее состояние цивилизационных тенденций.
Разрешение проблемы и рассмотрение вопроса о существовании самостоятельного тюркского культурно-исторического типа предлагалось нами в контексте исследований евразийцев. [9]

Необходимо придерживаться известного тезиса Л. Гумилѐва о том, «что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство» (6). В этом смысле важно также мнение одного из известных представителей турецкой платформы евразийства Омара Гѐксела Ишяра: «В Евразийском регионе Турция и Россия не должны выступать друг против друга, а действовать вместе, достичь политической гибкости между собой, не увлекаться превосходством и конкуренцией во взаимоотношениях…» [12, c. 89]. Этот призыв актуален и жизнеспособен для стабильности отношений между Объединением тюркских государств и Российской Федерацией во всех сферах жизнедеятельности. Сегодня появились новые научные сферы, интегрирующие с культурой: культурология, этнокультурология, лингвокультурология, мултикультурализм, этнопсихология, другие метадисциплины, имеющие практическую значимость в изучении языка, культуры и истории народов мира. На наш взгляд, игнорирование или искажение истории и культуры какого-то не было народа ограничивает возможности культурного и научного обмена, сближения, диалога и всестороннего сотрудничества между народами.

Литература

1. Ağaoğlu, Ə. Üç mədəniyyət / Ə.Ağaoğlu. – Bakı: Mütərcim, – 2006. – 24-36 c.
2. Багно, В.Е. Миф – образ – мотив (Русская литература в контексте мировой). – СанктПетербург: Издатаельство Пушкинского Дома, издательство «Вита Нова», – 2014. – 480 с.
3. Булекбаев С. Тюркский мир в контексте истории философии //
   https://mysl.kazgazeta.kz/news/2265
4. Вернадский, Г. В. Московское царство: пер. с англ. / Г.В.Вернадский. – Тверь: ЛЕАН, – 448 с.
5. Гизо Ф. История цивилизации в Европе // https://mybook.ru/author/fransua-gizo/istoriyacivilizacii-v-evrope-2/read/?page=3
6. Гулыга, А.В. Творцы русской идеи / А.В.Гулыга, – М.: Молодая гвардия, – 2006. – 316 с.
7. Гумилѐв, Л.Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. Спб: СЗКЭ: ООО «Издательский
   дом «Кристалл», – 2003 http://flibusta.site/b/192539/read
8. Данилевский, Н.Я. Россия и Европа / Н.Я.Данилевский. – Москва: Издательство АСТ:
   ОГИЗ, – 2023, – 624 с.
9. Джафаров, Т.Г. Kонцепции о культурно-исторических типах и тюркские цивилизации /
   Т.Г.Джафаров. Akademik Tarih ve DüĢünce Dergisi, 11 (3) 2024
   https://dergipark.org.tr/tr/pub/atdd/issue/85042/1508798
10. Достоевский, Ф.М. Дневник писателя: избранные страницы / Ф.М. Достоевский. – М.:
    Современник, – 1989, – 557 с.
11. Достоевский, Ф.М. Полн. собр. соч. в 30-ти тт. Т. 25.
12. Heyət, C. Islam mədəniyyətinin Qərb mədəniyyətinin inkiĢafına təsiri / С. Heyət // 525-ci qəzet.
    – 2010. – 19 mart.
13. ĠĢyar, Ö.G. Avrasya ve avrasyaçılık / Ö.G.ĠĢyar. – Bursa: Dora, – 2013, – 352 s.
14. Леонтьев, К.Н. Византизм и славянство. – М.: Издание Императорского общества Истории и древностей Российских при Московском университете, – 1876, – 144 с.
15. Равочкин Н.Н. Культурологические теории Данилевского, Тойнби и Шпенглера в контексте
    современной методологии культуры // https://cyberleninka.ru/article/n/kulturologicheskie-teoriidanilevskogo-toynbi-i-shpenglera-v-kontekste-sovremennoy-metodologii-kultury
16. Рахманалиев, Р. Империя тюрков. История великой цивилизации / Р.Рахманалиев, – Москва:
    Рипол Классик, – 2013.
17. Тойнби А. Постижение истории /А. Тойнби. – М.: Академический проект, – 2023, – 798 с.
18. Трубецкой, Н.С. История. Культура. Язык / Н.С.Трубецкой. – М.: Прогресс, – 1995. – 800 с.
19. Fukuyama, F. The End of History and the Last Man / F.Fukuyama, – The Free Press, – p.446.
    https://old.tsu.ge/data/file_db/anthim/011.pdf
20. Huntington S. The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs. – 1993. – Summer (vol.72, № 3).
    – p. 22-49.
21. Шпенглер, О. Закат Европы: в 2 т. – М., – 2004. Т. 2.
22. Ясперс K. Смысл и назначение истории: Пер. с нем . – М.: Политиздат, – 1991. – 527 с.