İkidilli təlim Azərbaycanda təhsilin bütün pillə və səviyyələrində reallığa çevrilməkdədir. Bu da təbiidir. Zamanın nəbzinə, yerli və beynəlxalq əmək bazarının sifarişinə, ölkə vətəndaşlarının karyera və şəxsi inkişaf perspektivlərinə uyğun olaraq, Nazirlər Kabinetinin təsdiq etdiyi“Azərbaycan Respublikasının ömürboyu təhsil üzrə Milli Kvalifikasiyalar Çərçivəsi” (AzMKÇ) təhsilin ayrı-ayrı səviyyələri üçün konkret deskriptorları (informasiya axtarış dilinin leksik vahidi, sənədin ümumi məzmununu ifadə edən söz və ya söz birləşməsi – red.) müəyyən edib. Təbii ki, bütün sənəd boyu dövlət dili bilgiləri bilik, bacarıq və kompetensiyaların fundamenti kimi təsdiqlənir. Eyni zamanda, elə 1-ci səviyyədən başlayaraq, xarici dildə elementar ünsiyyət tələbi qoyulur. 2-ci (ümumi orta təhsil) və 4-cü (tam orta təhsil) səviyyələrdə ən azı bir xarici dildə şifahi və yazılı ünsiyyət, yəni anlama və rəybildirmə bacarığı, 6-cı səviyyədə (ali təhsilin bakalavriat səviyyəsi) isə “fəaliyyət və ya təhsil sahəsi ilə bağlı məsələləri Azərbaycan dilində və ən azı bir xarici dildə şifahi və yazılı şəkildə izah edir, həmçinin peşəkar müzakirələrdə iştirak edə bilir” deskriptoru yer alır. Tədris dilindən asılı olmayaraq, bu deskriptorlar təhsilin pillə və səviyyələri üzrə bütün təhsilalanlara aiddir. Sadə bir məntiqlə aydın olur ki, ölkədə yaşayan, təhsil alan, işləyən hər kəsin həyat və fəaliyyəti üçün dövlət dilini bilmək və onu tətbiq etmək vacibdir. Lakin istər ölkə daxilində, istərsə də onun hüdudlarından kənarda fəaliyyət ən azından bir xarici dildə ünsiyyət bacarığını da diktə edir.

Ölkəmizdəki etnik zənginlik, multikultural mühit, digər mədəniyyətlərə tolerant münasibət, dünya və region xalqları ilə sülh və əməkdaşlıq şəraitində yaşamaq əzmi, dünyanın ən müasir təhsil texnologiyalarını gənc nəsillərin malına çevirmək istəyi respublikamızın Konstitusiyasında, Təhsil və Ümumi təhsil haqqında qanunlarda dövlət dili ilə yanaşı, ölkəmizin azsaylı xalqlarına öz dillərində və vətəndaşlara əcnəbi dillərdə təhsil almaq imkanı verib. AzMKÇ konseptual sənəd olaraq, məhz Azərbaycan Respublikasının Konstitusiyası və yuxarıda göstərilən qanunlardan qidalanır. Sovet dövründə bu məsələlər elan olunsa da, beynəlxalq dil və millətlərarası ünsiyyət vasitəsi kimi rus dilinin geniş şəkildə istifadəsi digər dillərin funksionallığına və inkişafına mənfi təsir göstərirdi. Müstəqillik illərində ölkəmizdə dil siyasəti, dövlət dilinin inkişafı ilə bağlı dövlət proqramlarının icrası və bu istiqamətdə atılan digər mühüm addımlar göstərdi ki, mövcud problemlərin həlli, ilk növbədə, ölkənin təhsil sistemində aparılan islahat və dəyişikliklərin müsbət nəticələrindən asılıdır. Bu islahat və dəyişikliklərin cərgəsində pedaqoji kadr hazırlığı, tədris resurslarının hazırlanması, əlavə təhsilin təşkili, ən müasir təlim texnologiyalarının və yanaşmaların, qabaqcıl beynəlxalq təcrübələrin təhsil müəssisələrinə gətirilməsi, təhsilalanların qazandıqları bilik və bacarıqların praktikada tətbiqi, bu məqsədlə tədris-təcrübə-istehsal bazalarının yaradılması kimi məsələlər öndə gəlir.

Faktiki olaraq, hər bir səviyyə üzrə bilik, bacarıq və səriştələrin AzMKÇ-da təsviri bütün təhsil səviyyələri üzrə tədris standartlarının və planlarının, fənn kurikulumlarının hazırlanmasını, konkret peşələr (ixtisaslar) üzrə kompetensiyaları, hər bir fənn (kurs) üzrə təlim nəticələrini müəyyən etməyə imkan verir. Müstəqil Azərbaycanın təhsil sistemində (məktəbəqədərki yaş dövrü, ümumi və orta, ali təhsil) qeyri-dövlət dillərində təlimin təşkili və məzmunu məsələsi son on ildə gündəmdən düşməyən müzakirə predmeti olaraq qalır. AzMKÇ mühüm təhsil qanunvericilik aktları təhsilverənlər və təhsilalanlar, təhsil prosesinin üçüncü tərəfdaşı kimi çıxış edən valideynlər (ictimaiyyət) üçün konkret vəzifələr müəyyən edir. Dövlətin təhsil siyasətinin reallaşmasına məsul olan mərkəzi icra orqanı – Elm və Təhsil Nazirliyi (ETN) tədris prosesində, təlim-tərbiyədə dillərin istifadəsinə nəzarəti həyata keçirir.

Təbii ki, dil sadəcə zahiri bir görünüş, ifadə və ünsiyyət vasitəsi, emosional-psixoloji-idraki vəziyyətin göstəricisi deyil. Dilimiz bizim ailə tərbiyəmiz, adət-ənənələrimiz, bayram və rituallarımız, folklor, ədəbiyyat və musiqimiz, vətənpərvərlik duyğularımız, milli-mədəni kimliyimizin ifadəsidir. Dil açan körpələr ilk kəlmələrini və mahnı zümzümələrini ana dilində tələffüz etməli, balacalar ilk uşaq şeirlərindən, beşincilər “Vətən tarixi”ni “Zəfər tarixi”ndən başlamalıdır. Ölkəmizdə dillərin istifadəsi və işlənməsi mənzərəsi aydın göstərir ki, cəmiyyətdə dominant dil Azərbaycan dilidir. Bakı şəhəri də daxil olmaqla bütün ölkə üzrə ailənin, məktəbin, küçənin, rəsmi və işgüzar yazışmaların, tədrisin, elm və diplomatiyanın dominant dili dövlət dilidir. Lakin ailə, sosial və etnik qruplar, regionlar, təhsil müəssisələri, elmi-tədqiqat mərkəzləri, işgüzar münasibətlər, diplomatik və beynəlxalq əlaqələr və sair fəaliyyətlərə baxdıqda cəmiyyətimizdəki dil rəngarəngliyi (polilinqvallıq) nəzərdən qaçmır. İkidillilik və çoxdillilik artıq formalaşmış dil səviyyələri və kompetensiyaları kimi anlaşıldığından tədris mühiti, xüsusən də məktəbəqədər və məktəbyaşlı uşaqlar üçün ikidillilik və çoxdillilik üzrə bacarıq və səriştələrin qazanılması, təbii ki, adekvat pedaqoji yanaşmalardan, tədris standartlarının, planlarının və resurslarının tətbiqi ilə lazımi təhsil mühitinin formalaşmasından asılıdır. İkidillilik və çoxdillilik ailə mühitində, ata və ananın, üçüncü tərəfin dili ilə formalaşır. Əsasən, Bakı şəhərində Azərbaycan dilinin dominant dil kimi çıxış etmədiyi ailələrdə də, mövzumuzun obyekti və predmeti kimi müzakirə etdiyimiz bilinqval tədris situasiyasında (ailədə rus və ya ingilis dilində danışılır, məktəbdə də tədris bu dillərdə aparılır) aktiv üçüncü tərəf rolunda “Azərbaycan dili” və “Azərbaycan tarixi” fənlərini tədris edən müəllimlər çıxış edir. Mütəxəssislər ikidilliliyi (bilinqvizmi) “körpəlik”, “uşaqlıq”, “yeniyetməlik” və “yaşlı” dövrlərə ayırırlar. “Körpəlik” və “uşaqlıq” dövrlərinə xas ikidilliliyin tanınmış tədqiqatçısı, rus alimi Qalina Çirşeva bilinqvizmin 4 tipinin ilk dəfə amerikan linqvisti Eynar Haugen tərəfindən müəyyən olunduğunu qeyd etməklə yanaşı, o fikir üzərində dayanır ki,“körpəlik” və “uşaqlıq” mərhələləri eyni vaxtda formalaşan ikidillik üçün ideal yaş dövrüdür (Chirisheva, 2012). Hazırda bizim məktəblərdə ikidilli təlim modelinin tətbiqi ilə şagirdlər 10-11 yaşlarında qarşılaşırlar ki, bu da “uşaqlıq” (1-12 yaş arası) dövründən “yeniyetməlik” (12-17 yaş arası) dövrünə keçid zamanına təsadüf edir. Q.Çirşeva 12 yaşından sonra iki dilin mənimsənilməsi prosesini ardıcıl bilinqvizm adlandırır. Bu isə dillərin paralel, eyni vaxtda mənimsənilməsi üçün münbit vaxt hesab olunmur.

Ölkəmizdə ikidilli təlim modelinə keçidin xüsusiyyətləri və çətinlikləri barədə yerli və xarici mətbuatda mütəmadi çıxışlar etmişik (Dzhafarov, 2019). Bununla belə, məhz yeniyetməlik dövründə şagirdlərə təklif olunan ikidilli təlimin xarakteri və elmi-metodiki əsaslarının geniş araşdırma və eksperimentlər tələb etdiyi qənaətindəyik və bu mənada mövzuya qayıtmağa ehtiyac duyuruq. Elm və təhsil naziri cənab Emin Əmrullayevin müvafiq təhsil müəssisələrində ikidilli təhsil mühitinin təmin olunmasının vacibliyi, eləcə də yeni dərs ilinin başlanğıcında, Şuşa məktəbində Real TV-yə verdiyi müsahibədə təlim qeyri-dövlət dillərində aparılan bütün məktəblərdə Azərbaycan tarixi və ədəbiyyatının dövlət dilində aparıldığını elan etməsi bu istiqamətə cavabdeh instansiyalar, xüsusilə də tədris vəsaitlərinin hazırlanmasına məsul təşkilatlar, müəllif və ekspert qrupları üçün konkret vəzifələr müəyyən edir. Fikrimizcə, tədrisi qeyri-dövlət dillərində aparan məktəbəqədər və ümumi təhsil müəssisələrində ikidilli təlimə keçidi ləngidən bir sıra səbəblər var. Səbəblərlə yanaşı, onların aradan qaldırılması yollarını da vurğulamaq istəyirik:

1. İlk növbədə, ikidilli (bilinqval), həm də çoxdilli (polilinqval) təlim modelinin tətbiqinin müvafiq qanunvericilik aktlarında (təhsil və ümumi təhsil haqqında qanunlarda) əks olunmamasıdır ki, bu da məktəbəhazırlıq, ümumi və tam orta, ali təhsilin tədris standartlarının və planlarının, bunlara istinadən hazırlanan tədris resurslarının ərsəyə gətirilməsi işini ciddi şəkildə ləngidir.

2. Digər olduqca vacib bir cəhət 2019-cu ildə Milli Məclisdə 3-cü oxunuşdan sonra “Ümumi təhsil haqqında Qanun”a edilmiş dəyişiklik nəticəsində 6.2-ci bənddən çıxarılmış “Azərbaycan dilinin üstünlüyünü təmin etmək şərti ilə” ifadəsinin bərpasının vacibliyi ilə bağlıdır ki, bu da göstərilən qanunun 6.4-cü bəndindəki “Tədris digər dillərdə aparılan ümumi təhsil müəssisələrində Azərbaycan dili, ədəbiyyatı, tarixi və coğrafiyası tədris olunmalıdır” cümləsinə “dövlət dilində tədris olunmalıdır”ifadəsini əlavə etməyə şərait yaradar.

3. Son illərdə akademik dairələrdə, eləcə də müvafiq respublika universitetlərində dillərarası dialoq, kulturologiya, linvokulturologiya, müqayisəli dilçilik, linqvodidaktika üzrə aparılan elmi tədqiqatların, müdafiə edilən dissertasiya işlərinin və nəşr olunan monoqrafiyaların intensivliyi fonunda onların orta və ali məktəblər üçün dərsliklər, metodiki vəsaitlər və sair tədris resursları hazırlanması prosesində aprobasiyasının zəifliyi və ya sezilməməsi nəzərdən qaçmır.

4. On ildən artıq bir müddətdə Azərbaycanda multikulturalizmin dövlət siyasəti elan olunması və buna müvafiq olaraq geniş yayılmış folklor və ədəbiyyat nümunələrimizin həm aparıcı əcnəbi dillərdə, həm də ölkəmizdə yaşayan milli azlıqların dillərində nəşri, kitabxana fondlarına, həmçinin tədris resurslarının yaradılması ilə məşğul olan müəllif kollektivlərinin ixtiyarına verilməsi faktının hələ ki ikidilli və çoxdilli təlim üçün kifayət qədər dəyərləndirilməməsi göz qabağındadır.

5. Yuxarıda qeyd olunanları əsas götürərək həm də gəldiyimiz qənaət budur ki, ikidilli təlimə keçidi ləngidən səbəblərdən biri də bu təlim modelinin əhəmiyyətinin lazımi səviyyədə dəyərləndirilməməsi, uşaq bağçasından və 1-ci sinifdən tutmuş universitetlərin müvafiq ixtisaslarının tədris proqramlarınadək onun tətbiqinin prioritet məsələ kimi müəyyən edilməməsidir. İnkişaf etmiş, dünyaya açıq müasir cəmiyyətlərdə bilinqval və polilinqval təlim modellərinin məhz erkən yaş dövründən intensiv şəkildə, elmi-metodiki əsaslarla tətbiqi təhsil sisteminin əlifbası, fundamenti hesab olunan cəhətlərdəndir.

6. Fikrimizcə, bu il bütün ölkə üzrə “Azərbaycan tarixi” fənninin dövlət dilində tədrisinin qarşılığında təklif edilən dərslik ikidilli təlimin reallıqlarına və standartlarına uyğunlaşdırılmalıdır (Chirsheva, 2012).

Bu amil tarixçilər tərəfindən 5-ci siniflər üçün hazırlanmış dərsliyin 1) növbəti tədris ilinədək bilinqval təlim standartlarına uyğun yenidən işlənilməsini; 2) 6-cı siniflər üçün yazılacaq dərsliyin və “Müəllim üçün vəsait”in eyni qaydada tərtibini və bu zaman daha çox “Azərbaycan dili” fənni və tarixi mövzulu Azərbaycan ədəbiyyatı mətnləri ilə inteqrativ şəkildə hazırlanmasını aktuallaşdırır. Mövcud dərsliyi nəzərdən keçirərək, belə qənaətə gəlirik ki, lakonikliyi, əhatəliliyi, interaktiv və inteqrativ təlimə uyğunluğu ilə seçilən, tariximizin ən qədim dövrlərindən tutmuş bugünkü hadisələrədək bütün faktları ustalıqla təqdim edən bu uğurlu dərsliyin mövzuları və mətnləri saxlanılmaqla müəllif kollektivinin (Kərim Şükürov, Pərviz Ağalarov, Niyaməddin Quliyev, Elnur Hüseynov) təlim qeyri-dövlət dillərində aparılan siniflər və məktəblər üçün ayrıca kitab hazırlamağı təklif etmələri daha məqsədəuyğundur. Bu, tədris materiallarının bilinqval təlimin tələbləri,təlim texnologiyaları, mətnlərin şagirdlərin şifahi və yazılı nitqi, lüğət üzərində iş üçün uyğunlaşdırılması istiqamətində müəlliflərə məqsədli fəaliyyət göstərməyə imkan yaradardı.

Hazırda “Azərbaycan tarixi”fənni ilə ikidilli təlimə ümumi təhsil səviyyəsindən start verilməsi və təlim qeyri-dövlət dillərində aparılan məktəblərdə Azərbaycan dilinin tədris dilinə çevrilməsi rusdilli və ingilisdilli təlim və məktəb mühiti üçün xüsusi və vacib hal kimi qiymətləndirilməlidir. Ən başlıcası, ayrı-ayrı siniflər üzrə şagirdlərə təklif olunan “Azərbaycan tarixi” dərsliyinin mətninin, sual və tapşırıqlar sisteminin, şagirdlərin bilik və bacarıqlarının qiymətləndirmə vasitələrinin dövlət dili kimi tədris edilən “Azərbaycan dili” fənninin tədris standartları ilə (dil səviyyəsi üzrə) uyğunluq təşkil etməsi şərtdir. Respublikamızın təlim qeyri-dövlət dillərində aparılan məktəblərində məktəbəhazırlıqda və ibtidaitəhsil səviyyəsində Azərbaycan dilinin dövlət dili statusunda (xüsusi statusla tədris planlarında yer alan bu fənnin məzmun xətləri, standart və altstandartları nə qədər mükəmməl görünsə belə, dövlətimizin dilində ən azından azərbaycanşünaslıqla əlaqəli fənlərin tədrisi aparılmadan onun lazımi səviyyədə mənimsənilməsini real hesab etmirik) yox, tədris dili standartları ilə öyrədilməsi perspektivi bütün məktəblərimizdə vahid dərsliyin istifadəsinə imkan verərdi. Sonuncu bənd təlim qeyri-dövlət dillərində aparılan məktəblərdə “Ədəbiyyat” fənninin dövlət dilində tədrisi məsələsinə də münasibət bildirməyi vacib edir. Bu məsələ təhsilalanlarda dil və təfəkkürün, dünyagörüşün, milli və bəşəri duyğuların, insani keyfiyyətlərin formalaşması cəhətdən, həm də metodiki aspektdə həsas görünür.

Birincisi, texnologiyaların, süni intellektin intişarı daha çox diqqəti texniki və təbiət fənlərinin tədrisinə yönəltdiyindən təəssüf ki, qlobal miqyasda insan tərbiyə edilməsindən çox, robotlaşma, yeni texnologiyaların mənimsənilməsi dövrünü yaşamaqdayıq. Nə qədər çalışsaq da, ən yeni texniki inqilab və iqtisadi münasibətlər erası yüksək insani duyğuların, bəşəri dəyərlərin, obyektiv yanaşmaların xeyrinə işləmir. Xüsusən də informasiyalar üçün sərhədsiz dünyada milli kimliyin, milli ideologiyanın, milli və vətənpərvərlik hisslərinin, mənəvi dəyərlərin qorunması işi çətinə düşüb. Bu konteksdə məktəbyaşlı uşaqlar və yeniyetmələr üçün milli və dünya ədəbiyyatından bədii mətnlərin seçilməsi və onların düzgün elmi-metodiki təqdimatı əvəzsiz rola malikdir. Eyni zamanda, ədəbiyyat dərsləri özündə dil-nitq amilini, hadisələrə obyektiv münasibət bildirmə xüsusiyyətini, estetik-emosional zövqün formalaşmasını ehtiva edir. Fənn müəllimləri və metodistlər bizimlə həmrəy olarlar ki, ən müxtəlif mövzulu bədii mətnləri, tarixi dövrləri, insan nəsillərini, insan və cəmiyyət, insan və təbiət və s. mövzuları ehtiva edən ədəbiyyat dərsləri inteqrativ və interaktiv təlim üçün ən uyğun tədris fənnidir. Bu fikirlərimiz onu təsdiq edir ki, təlim qeyri-dövlət dillərində aparılan məktəblərdə “Ədəbiyyat” fənninin tədrisi ilə bağlı artıq Elm və Təhsil Nazirliyi tərəfindən səsləndirilən ideya, yəni təlim dilinə müvafiq olaraq, dünya ədəbiyyatı nümunələrinin rus və ya ingilis dillərində, milli ədəbiyyatımıza aid əsərlərin isə Azərbaycan dilində öyrədilməsi daha böyük səmərə verə bilər. Belə halda, şübhəsiz ki, şagirdlərdə tədris dillərinin inkişafı və zənginləşməsi, işlədilmə dairəsinin genişlənməsi imkanları artır. Bu məsələnin cari dərs ilində reallaşdırıldığı təqdirdə mətnlərin eyni kitabda verilməsinin, vacib olan sual və tapşırıqlar, təlim metod və mexanizmləri, şərhlər və lüğət işi təklif etməklə ideya-mövzu və metodiki cəhətləri ilə dərsliyin bütöv tədris kompleksi kimi hazırlanmasının tərəfdarıyıq. Azərbaycan ədəbiyyatı nümunələrini uyğunlaşdırma və ixtisar etmədən mövzulara dair uyğun mətnlər seçilə bilər.

Yeri gəlmişkən, vurğulayaq ki, növbəti tədris ilinin bağlanğıcınadək ali təhsilin bakalavriat səviyyəsi üçün tədris standartlarının yenilənməsi gözlənilir. Bununla bağlı olaraq, bir sıra humanitar ixtisasların (məsələn, “Tərcümə (dillər üzrə)”, “Regionşünaslıq (ölkələr üzrə)”, “Xarici dil müəllimliyi (dillər üzrə)”) tədris proqramları və tədris planlarının bilinqval və polilinqval təlim modellərinə əsaslanaraq, ixtisas və təlim dillərinin mütənasibliyi gözlənilməklə qurulması vacib məsələdir. Təəssüf ki, ixtisaslar üzrə ali məktəblərə həvalə olunan tədris standartlarının hazırlanması prosesinə bəzən texniki iş kimi yanaşıldığından, bu yaradıcı və olduqca məsuliyyətli tədris-metodiki işə ixtisas kafedraları sıx şəkildə cəlb olunmadığından, nəticədə, mütəxəssis hazırlığına ciddi maneələr yaradan tədris proqramları və planları ortaya çıxır ki, bu da ixtisas üzrə lazımi bilik və bacarıqlar, səriştələr əldə etmək üçün gərəkli olan fənlərin və kursların ortaya çıxmasını əngəlləyir. Bu səbəbdəndir ki, bizdə tələbələrə ali təhsildə bilinqval, polilinqval təlimi, metalinqvistik tendensiyaları əks etdirən dərsliklər təklif olunmur, bu istiqamətdə elmi-tədqiqat laboratoriyaları mövcud deyil və elmi-tədqiqat işləri planlaşdırılmır.

Qeydlərimiz onu göstərir ki, təlimi qeyri-dövlət dillərində aparan məktəblərimizdə reallığa çevrilən ikidilli tədris situasiyası linqvokulturoloji, linqvodidaktik, etnopsixoloji araşdırma və müşahidələrlə müşaiyət olunmaqla aydın elmi-nəzəri metodoloji bazaya əsaslanmalıdır. Bu metodologiya bizə həm də təkdilli (monolinqval), təlimi dövlət dilində aparılan məktəblərimizdə xarici dillərin tədrisinə yanaşmanı kökündən dəyişməyə imkan verər.

İstifadə edilmiş ədəbiyyat

1 “Ümumi təhsil haqqında” Azərbaycan Respublikasının qanunu. (2019). // https://e- qanun.az/framework/42543
2 Azərbaycan Respublikasının ömürboyu təhsil üzrə Milli Kvalifikasiyalar Çərçivəsi // (2018) https://e-qanun.az/framework/39622
3 Chirsheva, G.İ. (2012). Detskiy bilingvizm: odnovremennoye usvoyeniye dvukh yazykov. SPb., Zlatoust, 488 s. 4 Dzhafarov, T.G. (2019). O neobkhodimosti shirokogo primeneniya bilingval’noy modeli obucheniya v Azerbaydzhane // Mezhdunarodnaya nauchno-prakticheskaya konferentsiya “Bi-, poli-, translingvizm i lingvisticheskoye obrazovaniye”, Rossiyskiy un-t druzhby narodov, 06-07 dekabrya 2019 g. Moskva, s.54-59.
5 Ümumi təhsil müəssisələrinin 5-ci sinifləri üçün “Azərbaycan tarixi” fənni üzrə dərslik (müəlliflər: Kərim Şükürov, Pərviz Ağalarov, Niyaməddin Quliyev. Elnur Hüseynov) (2024). Bakı, Şərq-Qərb, 168 s.

Термин «культурно-исторический тип» принадлежит Николаю Данилевскому, русскому философу, учѐному-естественнику, жившему в ХIX веке. В книге «Россия и Европа» (1869) им была выдвинута теория культурно-исторических типов [8]. В качестве философа истории Н. Данилевский явился родоначальником теории цивилизаций (синоним: теория «локальных цивилизаций»), автором первого еѐ варианта – теории культурно-исторических типов» [8, 6]. Исходя из этой характеристики, С.И.Бажов – автор предисловия к последнему изданию указанной книги – называет историю «биографией» самобытных и независимых культурно-исторических типов (цивилизаций), а также перечисляет указанные в книге Данилевского десять «полноценных» культурно-исторических типов: 1) египетский; 2) китайский; 3) ассирийсковавилонско-финикийский, халдейский или древнесемитический; 4) индийский; 5) иранский; 6) еврейский; 7) греческий; 8) римский; 9) новосемитический или аравийский; 10) германо-романский или европейский, и два американских типа: мексиканский и перуанский, погибших «насильственной смертью» до завершения цикла развития. Также Н. Данилевский размышляет о будущем русско-славянском культурноисторическом типе [8, 8]. Данная книга Н. Данилевского привлекает наше внимание с точки зрения: 1) произошедших за последнее время изменений представлений о культурно-исторических типах; 2) необходимости нового прочтения теории цивилизаций; 3) выявления значения книги «Россия и Европа» для рационального понимания и завершения дискуссий о характере сегодняшнего миропорядка, о его перспективах; 4) вероятной уязвимости данной теории, несомненно, повлиявшей на последующие за ней концепции развития цивилизаций.

Чтобы обосновать и мотивировать ответы на эти вопросы, прежде обратимся к V главе книги [8, c. 125-150], где представлены и прокомментированы пять законов движения и развития культурно-исторических типов. По первому закону Н. Данилевского, «всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или группой языков…» владеет «самобытным культурно-историческим типом». По его второму закону, любой самобытный культурно-исторический тип может зарождаться и развиваться, имея политическую независимость. По третьему закону Н. Данилевского, каждый культурно-исторический тип самобытен, неповторим, однако он «вырабатывает» свою цивилизацию «при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций». Четвѐртый закон культурно-исторических типов, по мнению русского учѐного, предполагает, что присущие каждому типу этнографические элементы «достигают полноты, разнообразия и богатства» при существовании федерации или политической системы государств… Свой пятый закон автор строит на том, что после неопределѐнно продолжительного роста культурно-исторические типы достигают бурного развития и процветания, но за короткий срок происходит их истощение и угасание.

Комментируя первые два закона, Н. Данилевский не сомневается в их закономерности. При этом вызывает сомнение утверждение русского учѐного о том, что ко времени выдвижения им теории культурно-исторических типов, т.е. ко второй половине ХIХ века, «все же прочие сколько-нибудь значительные племена не образовали самобытных цивилизаций», в числе которых он называет и тюркские племена, которые, по мнению учѐного, «живя в странах, малоудобных для культуры, не вышли из состояния дикости или кочевничества». Якобы «эти племена остались на степени этнографического материала, т.е. вовсе не участвовали в исторической жизни или возвышались только до степени разрушительных исторических элементов» [8, c. 127]. Это утверждение было выдвинуто в тот исторический период, когда ещѐ всю Европу, христианский мир объединяла борьба с многовековым присутствием тюркской Османской империи в трѐх частях света, а также имело место противостояние не только политическому, но и культурному и религиозному влиянию тюркского государства. А Россия продолжала процесс вытеснения Османской империи из славянских земель, в разгаре были русско-турецкие войны. Россия боролась за право лидерства на этих территориях. В то же время Европа опасалась значительного усиления Российской империи на Балканах, на Ближнем Востоке. Это было время, когда Россия активно включилась в борьбу за осуществление политической теории «Москва – III Рим», за превращение страны в евразийское государство. В противостояние романо-германской и тюрко-исламской цивилизаций в Европе вмешалась Россия, намеренная создать в освободившихся от турецкого присутствия землях Славянский союз, Всеславянскую федерацию. Поэтому Н. Данилевскому важно было не только показать непринадлежность России Европе, романо-германскому миру, но и обосновать процесс созревания и процветания славянской цивилизации на базе византийской, появление нового культурно-исторического типа – славянского. В то же время Россия намерена была довести дело до конца: поддержав освободительные войны восточных и западных славян, всякими силами она хотела завоевать их любовь, не дать возможности кому-либо из части славян вступить в союз со странами романо-германского мира. Но вмешательство европейских государств в Крымскую кампанию (1853-1856 гг.) помешало осуществлению российских планов. Именно «ход восточного вопроса перед Крымской войной» дал повод Н. Данилевскому «выставить на вид враждебность Европы к России и Славянству». По мнению учѐного, «враждебность эта кроется в глубокой розни, существующей между мирами славянским и германо-романским, розни, которая проникает до самых оснований общего плана развития всемирной истории.» [8, c. 565]. Важным фактором для утверждения славянского культурно-исторического типа и определения основных различий с германо-романским типом Н. Данилевский считал излечение русского общества от «болезни» западничества, а также полное политическое освобождение всех славянских народов, образование Всеславянского союза под покровительством России [8, c. 566]. В XV и XVII главах своей книги под названиями «Всеславянский союз» и «Славянский культурно-исторический тип (вместо заключения)» автор устанавливает категории, свидетельствующие о разнообразных обнаружениях исторической жизни славянских народов, о присущей им культуре [8]. Общие разделы культурной жизни обозначаются и комментируются под определениями: религиозная, культурная, политическая и общественно-экономическая деятельность. Славянство преподносится как четырѐхосновный культурно-исторический тип [8, c. 568-569]. Вопрос о сущности мировых цивилизаций, о роли европейских культур и стран в представлении и трансформации накопившегося опыта и ценностей давно обсуждался в философии и литературе Западной Европы, хотя термин «культурно-исторические типы» был выдвинут в конце 60-х годов XIX века. Эпоха классицизма усваивала, пересматривала, переделывала образцы античной и средневековой культур. И всѐ это происходило на фоне европейских буржуазных революций. Эпоха классицизма смешалась с эпохой Просвещения, бурным развитием философских и дидактических идей. Встал вопрос о воспитании нового человека – человека эпохи пробуждений и потрясений, думающего, внутренне свободного. Почти параллельно наступила эпоха сентиментализма и романтизма. Европу охватили философские идеи, с одной стороны, романтический дух поэзии Байрона, Гѐте, Шиллера, с другой. За Великой Французской революцией, потрясшей устоявшиеся порядки и представления, последовало создание империи Наполеона Бонапарта. На смену эпохи наполеоновских побед пришѐл период пробуждения русских умов в последствии освобождения Европы от наполеоновского насилия. Но Россия не смогла воспользоваться появившимся историческим шансом после заключения Священного союза в Европе. Для неѐ началась эпоха жандарма Европы, годы внутренней реакции. Вместо того чтобы освободить простой народ от крепостничества, осуществить серьѐзные реформы, поддержать дух, идеологические и творческие искания и вдохновение молодого русского дворянства, после восстания декабристов начались гонения на вольнодумцев в результате оказавшихся в Сибири и на Кавказе. Россия во второй раз в своей истории не смогла воспользоваться предоставившейся ей возможностью для социально-экономического и культурного возвышения. Вспомним первые годы прихода к власти Екатерины II, еѐ указ о составлении и учреждении в России нового Уложения с привлечением всех слоѐв русского общества, решение императрицы об издании либеральных журналов, о внедрении в стране образовательной системы европейского образца и других достижений эпохи европейского классицизма. Однако вскоре под предлогом начавшихся войн с Турцией всему пришѐл конец.

Избавившись от состояния ученичества западноевропейских литератур и философов, российская философская и литературная мысль старалась по-своему трактовать ход цивилизационных процессов. Наряду с западниками, прекрасно понимавшими и утверждавшими роль Европы в формировании тогдашней философской и культурной мысли в России, появились славянофильские воззрения, которые видели путь развития и миссию своего Отечества в славянском мире. Концепция Н. Данилевского стала краеугольным камнем идеологической платформы славянофилов. Идеи западничества и славянофильства проникли в русскую литературу XIX века; которая была сильно идеологизирована. В контексте споров о русской идее, об источниках многих выдающихся текстов русской литературы наподобие романа «Братья Карамазовы», в их философской подоплѐке, а также в повсеместной перекличке данных произведений с идеями Руссо, Канта, Ницше, Шопенгауэра и других европейских мыслителей таятся глубокие поиски русской идентичности, религиозности, соборности и других качеств.

По нашим наблюдениям, последующие концепции и воззрения о культурно-исторических типах исходили из первоначальной теории о них; их авторы находились под сильным влиянием русского философа. Концепция Освальда Шпенглера о крахе Западной цивилизации [21] появилась сразу после Первой Мировой войны. Арнольд Тойнби выдвинул теорию возникновения и развития цивилизаций перед началом Второй Мировой войны в виде ответа на глобальные вызовы времени [17]. Каждая новая версия данной концепции имела собственную общественно-политическую, экономическую и идеологическую основу и создавалась учѐными с совершенно разными профессиональными и идеологическими платформами. Каждый из них по-разному представлял историю развития цивилизаций и культур.

Но было бы логично обратиться к истокам вопроса, к тому историческому моменту, когда возникла необходимость определения понятий «культура» и «цивилизация», и ещѐ не была выдвинута теория Н. Данилевского о культурно-исторических типах. Это поможет нам понять суть определения этих типов. На наш взгляд, один из тех, кто всерьѐз занимался историей европейской цивилизации и стоял у истоков проблемы, – это французский историк, философ, теоретик языка и литературы, государственный деятель и дипломат Франсуа Гизо. Он имел однозначно твѐрдое убеждение по поводу развития цивилизации в Европе: «Эту цивилизацию нельзя искать в каком-либо одном европейском государстве, что история еѐ не может быть изучена из истории какой-либо одной страны. При всем единстве, она бесконечно нюансирует; она никогда не развивалась вполне в одном каком-нибудь государстве. Элементы еѐ истории след

В концептуальном плане следовало бы взять за основу именно эту позицию теоретика цивилизационного развития, давшую возможность прийти ко вполне приемлемому заключению: «Можно задать себе вопрос: есть ли это всеобщий факт, существует ли всемирная цивилизация человеческого рода, стремится ли человечество к определѐнной цели, передают ли народы друг другу из века в век нечто неисчезающее, нечто возрастающее, хранимое как драгоценное сокровище, и, таким образом, нечто нетленное, вечное? Что касается меня, то я глубоко убеждѐн, что действительно человечество имеет общее предназначение; что существует передача сокровищ цивилизации из поколения в поколение и, следовательно, существует всеобщая история цивилизации.» [6].

О. Шпенглер и А. Тойнби, в свою очередь, стали авторами последующих наиболее системных и известных классификаций культурно-исторических типов. Первый из них отвергал идею всеобщей мировой истории, утверждал существование множества историй отдельных самобытных культур, функционирующих как целостный автономный организм. Немецкий учѐный выделил восемь великих культур: египетскую, вавилонскую, индийскую, китайскую, греко-римскую (античную), арабо-византийскую (магическую), культуру майя (мексиканскую), западноевропейскую (фаустовскую). Кроме того, он предположил возможность появления новой – русско-сибирской культуры. По его мнению, время существования каждой культуры с момента еѐ зарождения и до гибели составляет примерно тысячу лет. Культура, придя в упадок, трансформируется в цивилизацию [19, с. 39].

В основе классификации цивилизаций А. Тойнби лежали религиозный и территориальный критерии, т.е. наличие или отсутствие религиозных связей между обществами, а также степень удалѐнности от того места, где конкретное общество возникло. Первоначально он выделил 21 цивилизацию: западную, православную христианскую основную (византийско-балканскую), православную христианскую в России, иранскую, арабскую, индскую, индуистскую, дальневосточную основную, дальневосточную в Корее и Японии, эллинскую (греко-римскую), сирийскую, китайскую, минойскую, шумерскую, хеттскую, вавилонскую, андскую, мексиканскую, юкатанскую, майанскую и египетскую. В дальнейшем количество независимых цивилизаций А. Тойнби сократил до десяти.

Воспринимая историю как циклический процесс, круговорот локальных обществ, и, обозначая это цивилизацией, английский историк отвергал определение общих сроков существования цивилизаций. К примеру, исторический процесс зарождения, развития, расцвета, упадка и гибели египетской цивилизации, по мнению учѐного, занял примерно две тысячи лет [17, c. 77-79]. Тюрки, по мнению авторов указанных концепций, относятся к «разрушителям» цивилизаций или представляют «застывшие» цивилизации. Созданные тюркскими народами цивилизации мельком обозначаются не совсем определѐнными типами («кочевая» и «оттоманская»). Удивляет то, что ни один из авторов в списке основных культурно-исторических типов не называет тюркской.

Н. Данилевский, как ярый русский славянофил, во взглядах которого отразились идеи и настроения русской интеллигенции второй половины XIX века, был сторонником греко-славянского пути развития Европы. Его не удовлетворял существующий раздел территории Евразии между романо-германским и греко-славянским мирами из-за отсталости доставшихся России регионов, среди которых была Центральная Азия, Туркестанский культурно-исторический ареал. Современник Н. Данилевского, К. Леонтьев, российский дипломат в Греции, более скептически и трезво относился к славянофильским иллюзиям учѐного. Искренность и доверчивость славян Восточной Европы и Балкан вопреки стараниям России вызывали у него сомнения. Он называл славянизм «сфинкс-загадкой»: «Представляя себе мысленно Всеславизм, мы получаем только какое-то амфорическое, стихийное, неорганизованное представление… » [13, c. 1-7]. Византизм же, по его мнению, «в государстве значит самодержавие. В религии он значит христианство с определѐнными чертами, отличающими его от западных церквей, от ересей и расколов…» [13, c. 1-7]. Н. Данилевский и К. Леонтьев делили человечество на культурно-исторические типы, которые преодолели определѐнные стадии развития: юности, зрелости и старости.

Параллельно утвердились и другие воззрения о развитии и существовании культурно-исторических типов. Когда О. Шпенглер пришѐл к мысли о закате европейской (западной) цивилизации, азербайджанский идеолог тюркизма Ахмед Агаоглу утверждал о доминантной роли романо-германской культуры в мире: «Европейская культура, идущая мощным потоком и не встречающаяся ни с каким препятствием, убирает на своѐм пути всѐ. Единственный выход из этого состояния – принятие данной культуры» [1, c. 30]. К этим выводам А.Агаоглу приходит в изданной в 1927 году книге. К этому времени уже сложилась школа тюркизма в России и Турции, бурно обсуждались пантюркские идеи в работах Исмаила Гаспиринского, Юсуфа Акчуры, Али Бея Гусейнзаде и др. В 1923 году увидела свет книга Зии Гѐкальпа «Основные принципы тюркизма». В Турции правительство Мустафы Камаля Ататюрка было ориентировано на европейские ценности. Будучи соратником Ататюрка, А. Агаоглу признавал отсталость культуры тюркского мира от западной и подчѐркивал невозможность обхода победившей культуры [1, c. 35]. Исходя из приведѐнных нами тезисов Франсуа Гизо, можно понять А. Агаоглу, искавшего путь культурного развития в безоговорочном принятии и усвоении достижений европейской цивилизации.

А теперь обратимся к трудам одного из основных представителей экзистенциализма, немецкого философа, историк культуры, психолога и психиатра Карла Ясперса, который, суммируя опыт предшественников, дал чѐткое определение понятий «культура» и «цивилизация». Учѐного, прошедшего две мировые войны, волновали «проблемы философско-исторические и мировоззренческие: как преодолеть те катаклизмы, которые постигли европейскую цивилизацию в XX веке? Какие духовные ориентиры остаются у европейского человека и как их обрести в современном индустриальном обществе?» [22, 8]: «За последние пять столетий европейцы втянули весь мир в свою орбиту. Они повсюду распространяли свою цивилизацию и брали у других цивилизаций то ценное, чем они сами не располагали… Европейцы первыми сделали единство мира осознанным, общение планомерным, длительным и надѐжным… Существует единство культур как единство фактически общего мира жизненных форм, институтов, представлений, верований – единство народов по происхождению, языку, судьбе; единство религий в качестве «мировых религий» … [22, c. 260-261] Большинство появившихся после выхода книг русских учѐных Н. Данилевского и К. Леонтьева работ продолжали однобоко представлять историю мировых цивилизаций, особенно культурно-исторические типы. Поэтому неслучайно Рустам Рахманалиев в качестве эпиграфа к своей книге «Империя тюрков. История великой цивилизации» использует слова Гѐте: «В наши дни не остаѐтся никакого сомнения в том, что всемирную историю время от времени придѐтся переписывать. Подобная необходимость проистекает не вследствие того, что со временем выявляются все новые и новые события, а оттого, что появляются новые взгляды, побуждающие передового человека нового времени занять такую точку зрения, с которой он мог бы совершенно по-новому видеть и оценивать прошлое». [16, 5]

Наши поиски показали, что хотя история изучения вопроса и всѐ начинается с Н. Данилевского, философы и литераторы Западной Европы уже давно до него размышляли о сути человеческих цивилизаций, об их возникновении, развитии, упадке и гибели. Они искали ответы на вопросы: как объяснить исчезновение великой египетской цивилизации, Александрийской библиотеки, Хазарского каганата и т.д. Что было причиной их гибели? Природные явления, великие переселения народов, мировые войны, противостояние цивилизаций или естественный ход их возникновения, развития, расцвета и упадка? Каждый новый этап разгорания споров и дискуссий о развитии мировых цивилизаций и культур, об их типах начинался в связи с особенностями текущей исто-рической ситуации: накануне серьѐзных противостояний, мировых войн или же после их завершения.

В корне всех этих дискуссий вокруг концепций Н. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби было столько разногласий, что современная им историография и философия разочаровывалась в них, выдвигала альтернативные варианты, совершенно другие трактовки хода истории. Но никто не смог преодолеть основных противоречий этих концепций. История ярого противостояния мировых религий, Запада и Востока, России и Европы продолжается по сей день; ещѐ жѐстче и суровей. Как же так получается? Человеком первого тысячелетия был признан Атилла, второго – Чингисхан. Предводителями первого и второго великих переселений были тюрки. Только перечисление названий величайших государств и империй тюрков могло бы занять не одну страницу нашей статьи. Идея собирания всех земель и владений мира принадлежит Чингисхану и Амиру Теймуру. Орхон-Енисейские письмена, великие эпосы раннего Средневековья («Китаби-Деде Горгуд», «Манас» и др.) принадлежат тюркам. Выдающимися представителями Ренессанса той же эпохи выступают Джалаледдин Руми, аль-Фараби, ИбнСина, Низами, Насими, Навои, Физули и т. д. и т. п., но ни в одной из концепций мировых цивилизаций о богатстве, глубине и распространѐнности тюркских цивилизаций нет ни слова, тюрки никем не упомянуты в положительном плане. Ведь и тюркской цивилизации, как и другим перечисленным Н. Данилевским, О. Шпенглером и А. Тойнби цивилизациям, были присущи этапы зарождения, развития, расцвета и упадка. Предполагаемый нами тюркский культурно-исторический тип, несомненно, прошѐл все этапы существования соответственно пяти законам движения и развития культурно-исторических типов, выдвинутыми Н. Данилевским. Тюркский культурно-исторический тип так же, как и славянский, вполне можно охарактеризовать как четырѐхосновный, имеющий религиозную, культурную, политическую и общественно-экономическую деятельность.

А почему применяемые к тюркам определения не относят к другим цивилизациям, к той же романо-германской, к участникам крестовых походов, вырезавшим сотни тысяч православных христиан и мусульман, разрушившим до основания Константинополь задолго до завоевания его турками в 1453 году? Если тюркский культурно-исторический тип, по нашему мнению, имеет право быть названным в числе основных по той простой причине, что отвечает всем пяти законам движения и развития культурно-исторических типов, утверждѐнным пионером этих теорий Н. Данилевским, то почему его последователи К. Леонтьев, О. Шпенглер и А. Тойнби, Б. Рассел и др. не опровергли его? Своеобразной ответной реакцией на общие методологические просчѐты названных теоретиков стала статья Джавада Хейята «Влияние исламской культуры на развитие западной культуры». В ней выдвигается научно обоснованная мысль о том, что истоками современной процветающей западной культуры были не римская и византийская культуры, а восточная исламская и тюркская. [12] Признание этого справедливого утверждения очень своевременно для реализации идеи объединения тюркских государств. С другой стороны, статью Дж. Хейята можно оценить как реакцию на взгляды современных американских философов Фрэнсиса Фукуямы [19] и Сэмюэла Харрингтона [20] о противостоянии исламской культуры западным, о будущем столкновении этих цивилизаций.

Ведь давным-давно прошли времена, когда все занимались опровержением мнения «поскоблите русского, и окажется татарин». С другой стороны, сегодня в Европе, в славянском мире, в Евразии утвердился совершенно другой миропорядок. Потеряло свою актуальность утверждение Ф. Достоевского: «Не может Россия изменить великой идее, завещанной ей рядом веков и которой следовала она до сих пор неуклонно. Эта идея есть, между прочим, и всеединение славян; но всеединение это – не захват и не насилие, а ради всеслужения человечеству…». Прав великий писатель в том, что силы России в этом направлении «довольно ошибочно направлялись» [10, c. 258]. Это вытекает также из утверждения К. Леонтьева о том, соперничество за доминантную роль в романо-германском мире между Францией и Германией продолжается, Россия же тщетно претендует на ведущую позицию в греко-славянском мире. В то же время Ф. Достоевс-кий, ярый сторонник теории Н. Данилевского, предполагал единение всех народов без каких-либо исключений: «Мы впервые объявим миру, что не чрез подавление личностей иноплеменных нам национальностей хотим мы достигнуть собственного преуспеяния, а наоборот, видим его лишь в свободнейшем и самостоятельнейшем развитии всех других наций и в братском единении с ними, восполняясь одна другою, прививая к себе их органические особенности и уделяя им и от себя ветви для прививки, сообщаясь с ними душой и духом, учась у них и уча их, и так до тех пор, когда человечество, восполнясь мировым общением народов до всеобщего единства, как великое и великолепное древо, осенит собою счастливую землю.» [11, c. 100]. На наш взгляд, в приведѐнных высказываниях Ф. Достоевского просматривается определѐнное противоречие. В одном случае он славянофил, сторонник Н. Данилевского, один из активных идеологов так называемого восточного вопроса, в другом – автор «русской идеи», ставшей основой русской философии. Это – всемирная отзывчивость, т.е. отсутствие национального эгоизма, готовность помочь другому народу. Думается, сегодня очень актуальна речь писателя о Пушкине, обращѐнная русскому человеку, славянскому миру и европейцам. По мнению Арсения Гулыги, «…подлинный «подвиг Пушкина» Достоевский видит в том, что в его поэзии засияли идеи всемирные. Ибо «что такое сила русской народности, как не стремление еѐ в конечных целях своих ко всемирности и всечеловечности… О, народы Европы и не знают, как они нам дороги! И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить стремиться внести примирение о европейские противоречия» [6, c. 86]. Да, «Достоевский говорил о будущем… он обращал внимание на то, что в России «возникнет высший культурный тип, которого нет в целом мире – тип всемирного боления за всех». Этот «всемирный болельщик» возникнет из «почвенника»: чем сильнее привязанность к родной земле, тем скорее она перерастает в понимание того, судьба родины неотделима от судеб всего мира. Отсюда стремление устроить дела всеевропейские и всемирные как характерная русская черта» [6, c. 86]. В результате технического прогресса, глобализации, войн и катаклизмов мир стал таким маленьким, хрупким и беззащитным, что каждый из нас сегодня озадачен вопросами «Как сохранить и беречь его, не лишиться достижений и результатов цивилизации, мультикультурального и этнического своеобразия планеты? Что же делать, чтобы знать, видеть, оценить культурное многообразие мира, умело пользоваться, наслаждаться и дорожить всем, что имеем на Земле? Не являются ли сегодня изречения Ф. Достоевского ответом на эти вопросы, на трагические последствия противостояния в Восточной Европе между Россией и Украиной. Об этом ли Всеславянском единении мечтали славянофилы, разве подобное противостоянии России и Европы волновало авторов русской идеи? Таковыми ли должны были быть результаты романогерманского и греко-славянского развития пути Европы?

Вот к чему приводят наши размышления вокруг «подозрительной» концепции Н. Данилевского о культурно-исторических типах, где нашлось место даже цивилизациям доисторического времени, цивилизациям, не прикасающимся с российскими пределами. Справедливо, что он, исходя из реалий европейского развития, настоящих и будущих планов основных игроков европейской политики, разграничил романо-германский и греко-славянский культурно-исторические типы. Непонятно было только то, как же он промолчал и проморгал историю великой тюркской цивилизации, веками тесно переплетавшуюся и сосуществовавшую с древнерусской и древнеславянской культурами. Хотя и Ф. Достоевский с большим интересом ждал появление глав книг «Россия и Европа» Н. Данилевского в эпоху непрекращающихся споров западников и славянофилов, на наш взгляд, понять и адекватно воспринять его в плане интересующего нами «изъяна» невозможно без заметок того же самого Ф. Достоевского. В своих комментариях под заглавиями «Мой парадокс», «Вывод из парадокса» и «Восточный вопрос» [10] писатель разъяснил все причины невключения тюркского культурно-исторического типа в обсуждаемый перечень. Получается, что Россия стыдится своего гуннского, аварского, хазарского, печенежского, татарского прошлого, отказывается от истории своего возрождения в XIV-XVII веках, во многом ставшего возможным благодаря сношениям с Золотой Ордой, а потом с Османской Портой, способствовавшим еѐ возведению в ранг великой евразийской державы. И это только из тех побуждений, чтобы быть услышанным и принятым на Западе, в Европе. Выходит, прорубив окно в Европу, Россия должна была отказаться не только от своего православного, но и тюркского прошлого. Оставалось только «стащить с постели больного человека (Достоевский имел ввиду Османскую Турцию – замечание наше) совсем долой». Но ради славянского единения русский теоретик Н. Данилевский и писатель Ф. Достоевский не хотят, чтобы Европа вызвала консилиум «опять лечить его».

Понятно, что вмешательство европейских стран в так называемый «вечно неразрешимый Восточный вопрос» тогда помешало бы планам России согласно политической теории Филофея и завещанию Петра I освободить Константинополь от турков и превратить его в центр Всеславянского союза. Недоумеваешь, когда даже в новейших исследованиях русские учѐные за сегодняшние беды во всех грехах обвиняют тюркское наследие России. «Западноевропейские концепции особого пути России являются одним из весьма заметных элементов интеллектуального поля Запада. С точки зрения западного наблюдателя, этот особый путь обусловлен двумя взаимосвязанными факторами – с одной стороны, петровскими реформами, максимально приблизившими Россию к Западу, и с другой – «сопротивлением материала», некоторыми чертами исторического, религиозного, культурного характера, не позволяющими России раствориться в западной цивилизации» [2, c. 336]. Нам же кажется, что проблема не в «сопротивлении материала», т.е. религиозного содержания, этнического разнообразия, истории формирования государственности России. С точки зрения политиков, публицистов и мыслителей Запада, ряд событий обусловил формирование мифа о русской угрозе, представлений о полуазиатской стране, предназначение которой – «потопить в крови ослабевшую от своих вековых устоев европейскую цивилизацию» [2, c. 339]. Сегодня в тюркских странах наряду с крупномасштабными международными и межрегиональными социально-экономическими проектами развития реализуются культурно-информационные и научно-технические мероприятия, способствующие усилению и укреплению интеграционных процессов в рамках Объединения тюркских государств. Это важно для каждого тюркского государства с точки зрения определения своей исторической, культурной и национальной идентичности. Нам необходимо рассмотреть свою историю и культуру в контексте выявления вклада тюркских народов в мировую культуру и цивилизацию. Сегодня Азербайджан переживает своеобразный национально-патриотический подъѐм. Восстанавливается историческая справедливость: возвращаются исконно азербайджанские земли, захваченные армянами в результате массовых переселений. Благодаря социально-экономическим, культурным и научным проектам возрождаются Карабахский и Восточно-Зангезурский регионы республики, восстанавливается историческая память… Очень надеемся на скорое открытие экономически выгодного для всех стран региона Зангезурского коридора…

Особо импонируют нам тюркологические исследования казахстанцев. В этом плане примечательна статья Сагади Булакбаева «Тюркский мир в контексте истории философии», недавно появившаяся в одном из научных журналов Казахстана. [3]. Вопервых, в данной публикации автор делает попытку «сведения отдельных «историй» в единую всемирную историю», во-вторых, он освободил нас от задачи предоставления неопровержимых фактов тюркской истории и культуры в пользу еѐ утверждения в качестве одного из основных культурно-исторических типов. Обратим внимание на аргументы Булакбаева: 1) начиная с конца VI века, границы Тюркского каганата сомкнулись на западе с Византией, на юге с Персией и Индией, а на востоке с Китаем; 2) вопреки утверждениям историков, тюрки имели свою самодостаточную культуру и цивилизацию в центре Евразии, создали несколько очагов мировой культуры и цивилизации, оказавшие существенное влияние и на другие культуры и цивилизации, в первую очередь на европейскую; 3) ссылаясь на Л. Гумилѐва, автором приводятся многочисленные факты технического прогресса (изобретение металлических стремян и вьючной упряжи, плавка металла, получение чугуна и стали, изобретение изогнутой сабли, появление книгопечатания восемь веков до открытия Гуттенберга, «конная культура», ирригационное искусство, покорение народов и стран, умение удержать их под своей властью, простирание завоѐванных территорий от Тихого Океана до Атлантики, в частности, владения Тюркского каганата, империя Чингисхана, империи Тимуридов, Газневидов, Моголов, жалаиров в Иране, Османская империя, обладание лучшим военным искусством, использование тюркских войск в качестве союзников или наѐмников, совершенные формы общественного бытия и социальные институты, кочевая демократия, налоговая система, денежное обращение, безопасная торговля, идеальная коммуникационная сеть, дипломатия, толерантное отношение к языку, культуре и традициям всех народов и т.д. – курсив наш). Опираясь на «Персидские письма» французского философа Шарля Монтескье, казахский учѐный высказывает следующую интересную мысль: «Завоевания Чингисхана значительно превосходят завоевания семи крупнейших европейских полководцев, признанных всем миром – Александра Македонского, Ганнибала, Цезаря, шведского короля Карла XII, Фридриха Великого, А. В. Суворова и Наполеона Бонапарта…» [3].

Мы согласны с мнением, что «…в контексте современной методологии культуры концепции Данилевского, Шпенглера и Тойнби вполне рабочие и востребованы» [15]. За основу своих взглядов и будущих разысканий по поводу тюркского культурно-исторического типа мы берѐм эти концепции. В то же время мы сторонники восстановления исторической справедливости и предлагаем научно-теоретическую платформу, необходимую для объединения тюркских государств. В противовес теории Н. Данилевского считаем вполне объективной евразийскую концепцию русской истории, предложенную учѐными-евразийцами Г. Вернадским [3], Н. Трубецким [17], Л. Гумилѐвым [6] и др., соответствующую характеру и логике развития многовековых славяно-тюркских связей, отношений России с Европой. Труды евразийцев советского и постсоветского времени, движение неоевразийцев в России, платформа Евразии в Турции, концепция туранского евразийства О. Сулейменова и Н. Назарбаева, а также тюркологические исследования последних десятилетий в тюркских странах свидетельствуют о том, что существование тюркского культурно-исторического типа не вызывает сомнений. Проблема в том, как преподнести и представить его, как широко и глубоко охватить и описать весь процесс его возникновения, развития, расцвета, определить нынешнее состояние цивилизационных тенденций.
Разрешение проблемы и рассмотрение вопроса о существовании самостоятельного тюркского культурно-исторического типа предлагалось нами в контексте исследований евразийцев. [9]

Необходимо придерживаться известного тезиса Л. Гумилѐва о том, «что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство» (6). В этом смысле важно также мнение одного из известных представителей турецкой платформы евразийства Омара Гѐксела Ишяра: «В Евразийском регионе Турция и Россия не должны выступать друг против друга, а действовать вместе, достичь политической гибкости между собой, не увлекаться превосходством и конкуренцией во взаимоотношениях…» [12, c. 89]. Этот призыв актуален и жизнеспособен для стабильности отношений между Объединением тюркских государств и Российской Федерацией во всех сферах жизнедеятельности. Сегодня появились новые научные сферы, интегрирующие с культурой: культурология, этнокультурология, лингвокультурология, мултикультурализм, этнопсихология, другие метадисциплины, имеющие практическую значимость в изучении языка, культуры и истории народов мира. На наш взгляд, игнорирование или искажение истории и культуры какого-то не было народа ограничивает возможности культурного и научного обмена, сближения, диалога и всестороннего сотрудничества между народами.

Литература

1. Ağaoğlu, Ə. Üç mədəniyyət / Ə.Ağaoğlu. – Bakı: Mütərcim, – 2006. – 24-36 c.
2. Багно, В.Е. Миф – образ – мотив (Русская литература в контексте мировой). – СанктПетербург: Издатаельство Пушкинского Дома, издательство «Вита Нова», – 2014. – 480 с.
3. Булекбаев С. Тюркский мир в контексте истории философии //
   https://mysl.kazgazeta.kz/news/2265
4. Вернадский, Г. В. Московское царство: пер. с англ. / Г.В.Вернадский. – Тверь: ЛЕАН, – 448 с.
5. Гизо Ф. История цивилизации в Европе // https://mybook.ru/author/fransua-gizo/istoriyacivilizacii-v-evrope-2/read/?page=3
6. Гулыга, А.В. Творцы русской идеи / А.В.Гулыга, – М.: Молодая гвардия, – 2006. – 316 с.
7. Гумилѐв, Л.Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. Спб: СЗКЭ: ООО «Издательский
   дом «Кристалл», – 2003 http://flibusta.site/b/192539/read
8. Данилевский, Н.Я. Россия и Европа / Н.Я.Данилевский. – Москва: Издательство АСТ:
   ОГИЗ, – 2023, – 624 с.
9. Джафаров, Т.Г. Kонцепции о культурно-исторических типах и тюркские цивилизации /
   Т.Г.Джафаров. Akademik Tarih ve DüĢünce Dergisi, 11 (3) 2024
   https://dergipark.org.tr/tr/pub/atdd/issue/85042/1508798
10. Достоевский, Ф.М. Дневник писателя: избранные страницы / Ф.М. Достоевский. – М.:
    Современник, – 1989, – 557 с.
11. Достоевский, Ф.М. Полн. собр. соч. в 30-ти тт. Т. 25.
12. Heyət, C. Islam mədəniyyətinin Qərb mədəniyyətinin inkiĢafına təsiri / С. Heyət // 525-ci qəzet.
    – 2010. – 19 mart.
13. ĠĢyar, Ö.G. Avrasya ve avrasyaçılık / Ö.G.ĠĢyar. – Bursa: Dora, – 2013, – 352 s.
14. Леонтьев, К.Н. Византизм и славянство. – М.: Издание Императорского общества Истории и древностей Российских при Московском университете, – 1876, – 144 с.
15. Равочкин Н.Н. Культурологические теории Данилевского, Тойнби и Шпенглера в контексте
    современной методологии культуры // https://cyberleninka.ru/article/n/kulturologicheskie-teoriidanilevskogo-toynbi-i-shpenglera-v-kontekste-sovremennoy-metodologii-kultury
16. Рахманалиев, Р. Империя тюрков. История великой цивилизации / Р.Рахманалиев, – Москва:
    Рипол Классик, – 2013.
17. Тойнби А. Постижение истории /А. Тойнби. – М.: Академический проект, – 2023, – 798 с.
18. Трубецкой, Н.С. История. Культура. Язык / Н.С.Трубецкой. – М.: Прогресс, – 1995. – 800 с.
19. Fukuyama, F. The End of History and the Last Man / F.Fukuyama, – The Free Press, – p.446.
    https://old.tsu.ge/data/file_db/anthim/011.pdf
20. Huntington S. The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs. – 1993. – Summer (vol.72, № 3).
    – p. 22-49.
21. Шпенглер, О. Закат Европы: в 2 т. – М., – 2004. Т. 2.
22. Ясперс K. Смысл и назначение истории: Пер. с нем . – М.: Политиздат, – 1991. – 527 с.